Я протестую! как отличить затянувшийся подростковый бунт от настоящей независимости

Подавление и вседозволенность: почему пройти через бунт не так уж и легко?

Для родителей подростковый период их детей — непростое испытание: им нужно понять, почему ребенок бунтует, и вместо подавления помочь ему прожить происходящее с ним.

Важно, чтобы в этом процессе обе стороны помнили: они изучают друг друга, чтобы договориться, а не враждуют, чтобы подавить противника. Но это в идеальном мире

В реальном родителям бывает некогда, они боятся, не понимают и чувствуют растерянность, не знают, в чем смысл этого периода и, соответственно, не знают, как поступить. Тогда у молодого человека нет возможности полностью прожить и осознать важный этап психологической сепарации

Но это в идеальном мире. В реальном родителям бывает некогда, они боятся, не понимают и чувствуют растерянность, не знают, в чем смысл этого периода и, соответственно, не знают, как поступить. Тогда у молодого человека нет возможности полностью прожить и осознать важный этап психологической сепарации.

В воспоминаниях взрослых людей такой саботаж взросления собственного ребенка может выглядеть по-разному.

Кто-то вспоминает: «Родители меня во всём подавляли» — это значит, что человек пытался проявлять самостоятельность, но родители сопротивлялись. В будущем таким людям бывает легче завершить психологическое отделение от родителей — ведь они помнят свое стремление к самостоятельности.

Например, если мама давала понять, что будет любить только послушного ребенка — человек мог бессознательно выбрать «остаться с мамой» и соглашаться с ней во всем, лишь бы не лишиться этой любви. Нередко в таких случаях непрожитый бунт дает о себе знать косвенно: вроде бы в жизни всё хорошо, но ничего не радует, потерялся смысл.

Если этап бунта не был прожит в свое время, приходится проживать его уже в более позднем возрасте. Поначалу это может быть трудно: кажется, что ваши замечательные родители не заслужили переоценки и вашего отделения от них, или всё может быть ясно — но просто страшно или нелегко.

Елена, медик, двое детей

«Страха, что детей могут признать находящимися в социально опасном положении (СОП), точно нет», — признается медик Елена (у нее два сына 14 и 16 лет). 

«Мы активно участвовали во всех крупных митингах, были и на предвыборных мероприятиях Светланы Тихановской. До выборов было не страшно, наверное, не осознавали, что может произойти, брали с собой детей. 9 августа всю ночь ходили по городу, видели весь этот ужас, взрывы. В следующие дни детей уже оставляли дома».

По словам женщины, больше всего она боится, что пострадать могут сыновья-подростки: 

«Они не выглядят как дети, к ним может быть применена физическая сила, ведь никогда не знаешь, чего ожидать от силовиков. Но мы занимаемся «партизанщиной», можем поездить по городу, посигналить». 

По словам Елены, многие дети в школе сменили флаги на обложках их дневников с зелено-красных на бело-красно-белые. Но, к счастью, никаких бесед с родителями на этот счет не было.

«Дети были раздеты и расстреляны»

Оккупационным властям до проблем сирот дела не было. Первое время детдом держался на своем хозяйстве и запасах. Кроме того, с молокозавода иногда привозили молоко и хлеб. Еды на всех не хватало, лекарств тоже. Ребята голодали, болели дифтерией, дизентерией. От болезней умерли как минимум восемь детей. Среди них были четырехлетний Саша, трехлетняя Люся, трехмесячный Витя и тот самый маленький брат Таси Валерик.

Старый памятник расстрелянным детям, который стоял до возведения монумента «Протест». Фото: domachevo.com

Местные помогали как могли. Одни подкармливали детишек, другие принимали их в свою семью. 16 детдомовцев забрали родственники. Еще 15 воспитанников оккупанты отправили в домачевское гетто. Из этой группы спаслась только 12-летняя Оля Ковалерова. Ей удалось бежать. Остальных расстреляли.

От пули погибла и 12-летняя Лена Ренклах. Девочка сильно заболела, а лечить ее было нечем. Тогдашний шеф дрогичинского района Прокопчук приказал бывшей заведующей детдома отравить ребенка. Женщина не согласилась. В итоге Лену схватили полицаи и расстреляли — якобы при попытке к бегству.

Заботиться об оставшихся в детдоме ребятах оккупационные власти не собирались. Наоборот, по воспоминаниям Таисии из книги «Это было в Домачеве», их периодически гнали в больницу сдавать кровь. После процедур обессиленных детей кидали в сарай, пол которого был устлан деревянной стружкой. Тех, кто умирал, закапывали неподалеку. Выжившие сами, как могли, добирались до детдома.

Монумент «Протест»

В сентябре 1942 года власти вообще запретили детям выходить за забор, а 23-го числа около 19.00 к главному входу подъехал зеленый пятитонный грузовик с шестью вооруженными немцами в военной форме. Дети в тот вечер были во дворе — вытряхивали из матрацев старую солому и набивали свежей.

События того вечера описываются в Акте об уничтожении детей домачевского детского дома, который подписали после освобождения Домачево свидетели. Этот документ упоминался во время Нюрнбергского процесса, на котором судили нацистских преступников.

«Старший из группы немцев, Макс, объяснил, что детей повезут в Брест, и приказал сажать детей в кузов автомашины. В машину было посажено 55 детей и воспитательница Грохольская Полина. Из посаженных в автомашину детей Шахметова Тася 9 лет слезла с машины и убежала, все остальные 54 ребенка (на самом деле вместе с Тасей удалось выбраться и Вите Абрамову. — Прим. TUT.BY) и воспитательница Грохольская были вывезены в направлении станции Дубица, 1,5 км от деревни Леплевки. На пограничной деревоземляной огневой точке, расположенной на расстоянии 800 м от реки Западный Буг, автомашина с детьми остановилась. Дети были раздеты (о чем свидетельствует наличие детского белья на возвратившейся автомашине в Домачево) и расстреляны», — сообщалось в Акте.

Крест на месте расстрела детей в лесу

Одной из свидетельниц расстрела стала Матрена Якимчук. В тот день она копала картошку в поле недалеко от места трагедии. Женщина услышала звук приближающегося грузовика и легла в борозду между кустами. Матрена Ивановна заметила, что в кузове автомобиля везли детей и воспитательницу. Автомобиль скрылся за холмом, а затем остановился возле ямы, где раньше был дзот.

— Слышу: немец скомандовал детям слезть, а потом громко закричал. Дети заплакали. А потом стрелять начали. Долго. Кричали дети страшно. И голос слышала женский, страшный: «Изверги, что же вы делаете? Это же дети!». Полин голос только раз слышала. А то только визг такой детский. После первой очереди голосов стало меньше. Три очереди слышала, но ничего не видела. Это немного за горкой, — цитирует Матрену Якимчук автор книги «Дети лихолетья».

Как выражаются детские протесты?

Обычно они имеют схожие формы выражения – «не хочу!», «не буду!», «дай!», «не пойду!», «не твое дело!», а также «хочу прямо сейчас!» и различные физические действия в виде топанья ногами, размахивания руками и т.д.

Как же бороться с таким детским поведением?

Один из способов, который применим не только к протестам и капризам, – это нежные родительские объятия и поцелуи. Но работает этот способ не всегда. Он может успокоить ребенка, но едва ли научит его тому, что данное протестующее поведение является некорректным.

Чтобы полностью «обезоружить» маленького «шантажиста» и оказать некоторое педагогическое воздействие, нужны методы посерьезнее:

• Один из первых советов, которые дают специалисты всем родителям, звучит так: ничего не предпринимайте! Если ребенок протестует, то единственное, что могут сделать родители, это молча переждать, пока утихнет буря, и не реагировать на подобные выпады всерьез. Конечно, сохранять спокойствие трудно, но возможно.
• Когда малыш успокоится, можно спокойно и ласково поговорить с ним о его поведении, о том, что он вас (родителей) расстраивает и огорчает, что он (ребенок) так беспокоится из-за пустяка.
• Чтобы у ребенка не вырабатывалось чувство вины, которое может возникнуть после такого эмоционального приступа, желательно заодно спокойно объяснить ему, что подобное поведение свойственно всем детям, и даже взрослым.
• Можно также сказать малышу, что вы уверены, что тот больше никогда не будет себя вести, и объяснить, почему такое поведение его совершенно не красит.

Очень важно в момент разговора не зародить в душе и сознании ребенка чувство вины и опасности, потому что дети проявляют только чистые эмоции и не могут оценивать свое поведение со стороны. А недовольство родителей может совершенно сбить ребенка с толка и, еще хуже, посеять в его сознании чувство страха, что он может потерять любовь родителей

Появление хотя бы малейшего намека на то, что мама и папа перестанут его любить, автоматически приводит к тому, что ребенок полностью забывает о том, чем только что был недоволен, и у него остается только один страх – быть покинутым.

Драки с полицией

Катализатором митингов, напомним, стал вышедший в интернете фильм Навального «Он вам не Димон» — об элитной недвижимости премьера Медведева, но власть связывает протесты с выборами президента РФ, которые состоятся ровно через год. По одной из версий, подоплека митингов — внутриполитическая борьба в Кремле. «У Медведева якобы конфликт с частью кремлевской элиты, которая решила «нейтрализовать» его перед выборами», — сказал «Вестям» российский политолог Вадим Мальский.

Во время задержаний полицейские били дубинками протестующих, среди которых было как никогда много студентов и даже школьников. Журналист издания The Guardian Алек Льюн, который сфотографировал, как ОМОН сломал нос 15-летнему москвичу Максиму, тоже попал в полицейское отделение и заплатил штраф за участие в акции, несмотря на пресс-карту. Самим полицейским тоже досталось. Так, на улице Малая Дмитровка протестующий «вырубил» полицейского ударом ноги по голове.

В сети появились данные о смерти полицейского во время митинга, однако позже выяснилось, что правоохранитель жив и находится в больнице. Фото: скриншот вдиео Лайф.ру

Как понять, что бунт затянулся

Не только полная покорность говорит о несепарированности, но и затянувшийся бунт! В себе эти черты не всегда легко заметить, но на них могут обратить внимание ваши близкие:

С этим списком всё понятно: он напоминает подростковое поведение, и лучше разобраться (например, с помощью психолога), что действительно происходит.

Но есть и другой перечень черт, который косвенно указывает на то, что бунта в вашей жизни не было — и при этом он всё еще под запретом и заперт глубоко внутри. Это могут быть:

Если такие симптомы затянулись во времени, лучше пойти к психологу и разобраться, что стоит за ними.

Наталья, бухгалтер, двое детей

Но такая ситуация далеко не везде. «В одной из минских школ детям раздали красно-зеленые флажки, заставили с ними маршировать, снимали это на видео. Не знаю, как бы я на такое отреагировала», — говорит бухгалтер Наталья (двое детей 8 и 15 лет). 

Детей на митинг она брала только один раз: «Старший сын очень высокий, его легко спутать со взрослым, я просто за него боюсь».

Сама женщина в первую неделю после выборов ходила на акции протеста каждый день, теперь — по воскресеньям: 

«Вижу, сколько родителей с детьми, в том числе с совсем маленькими, в колясках. Я, наверное, не осмелилась бы. Мне кажется, что одной безопаснее. По поводу статуса СОП и лишения протестующих родительских прав, думаю, что это просто запугивание. Ведь даже с юридической точки зрения это довольно сложная процедура».

«Смотрю: подъезжает легковая машина и из нее выходит мой отец»

В тот день вместе с Тасей из кузова грузовика выпрыгнул и Витя Абрамов. Дети спрятались в кустах, а потом забежали в детский дом. Там и сидели, пока опасность не миновала. Ближе к ночи Тася отвела Витю к его маме, а сама решила вернуться в детдом. Просидела в подвале детдома всю ночь, а утром окольными путями пришла к брату Мише. Так они вместе и жили, пока летом 1943 года парня не забрали на принудительные работы в Германии.

Одинокую Тасю приютила Бронислава Курилюк из соседней польской деревни Словатичи. Там ее нашел в 1944 году папа-фронтовик. Момент встречи с отцом Таисия описывает в книге «Дети лихолетья» так:

— Я остановилась как вкопанная. Смотрю: подъезжает легковая машина и из нее выходит мой отец. Весь в орденах. Я не могла сдвинуться с места. Потом кинулась к отцу, обливаясь слезами, не веря своим глазам.

Под крестом люди оставляют детские игрушки

В следующем году Степан Шахметов нашел и сына. 17-летний Миша к тому времени уже служил в артиллерии. Папа перевел его к себе в авиацию, сообщается в справке Брестской районной библиотечной сети.

После войны семья осела в Кобрине, куда демобилизованного Степана Шахметова направили на работу. Два года он возглавлял местный райисполком, потом был начальником строительного предприятия.

Тася закончила Брестское медицинское училище, работала в Кобрине медсестрой, вместе с мужем воспитала дочь и сына.

Миша окончил Всесоюзный государственный институт кинематографии и устроился кинооператором в Мурманске, а Витя Абрамов жил и работал в Санкт-Петербурге.

Чудом в живых осталась и воспитанница детдома Люцина Функ. В день приезда нацистов она была в семье Леонида и Софии Буяновых. После расстрела пятилетнюю девочку приютили местные, а в 1945 году опекуны вывезли ее в город Эльблонг. Люцина выросла, вышла замуж и прожила всю жизнь в Гданьске, пишет портал «Краязнаўства Берасцейшчыны». Женщина часто приезжала в Домачево, чтобы посетить могилу своих друзей.

Митинг-реквием в лесу под Леплевкой в 2020-м подходит к концу. Официальные лица выступили, песни и стихи прозвучали. Под стук метронома ведущие зачитали имена расстрелянных детей и воспитательницы.

— Есть идея, способная объединить все народы и все страны. Она проста: мы живем на одной планете и на ней нет места для войн, — говорит ведущий.

Минута молчания. Возложение цветов. Символический запуск в небо белых воздушных шариков.

Этих детей помнят.

Алексей, работает в сфере финансов, дочери 4 года

«Если участников акций протеста станут лишать родительских прав, это только повысит градус недовольства — детей брать с собой перестанут, но протестовать будут еще сильнее», — уверен финансист Алексей. 

«Мы переехали из Бреста, близких родственников в Минске нет. Услугами няни не пользуемся, потому что не хотим оставлять дочь под присмотром малознакомых людей

Несколько раз брали ее с собой на митинги».

Он уверен, что протестующие ведут себя крайне осторожно: «На акциях в основном образованные интеллигентные люди. К тому же проходят митинги на широких проспектах, пространства много, всегда можно отойти

Что касается действий силовиков, то пока, кажется, не было случаев, чтобы забирали родителей с детьми».

Однако в последнее время, по словам Алексея, ситуация меняется, выходить на протесты становиться все опаснее, протестующих массово задерживают. Мужчина принял решение, что в ближайшее время будет участвовать в митингах один. 

Между тем Алексей уверен, что дети должны знать, какую гражданскую позицию занимают их родители: «Если нам сейчас не удастся что-то изменить, то, может быть, это получится у них».

«Главное, кто под флагом, а не какого цвета флаг»

Во главе колонны весь маршрут прошла политическая активистка и пенсионерка Галина Логацкая. Она постоянно ходит на все акции, может остановиться возле сотрудника в штатском или синего буса и начать их отчитывать. Говорит, пыталась общаться и с участниками провластного митинга, но там не нашла поддержки.

— Я с 2003 года хожу на все акции — с тех пор, как столкнулась с судами и поняла, насколько у нас несовершенна система, созданная Лукашенко. С 2010-го я стала ходить наблюдателем на выборы, чтобы своими глазами увидеть, как это происходит. Я поняла, что есть правовой тупик, ведь на жалобы наблюдателей приходят отписки.

Галина пришла на митинг с фанатским красно-зеленым шарфиком «Беларусь» — нашла его после одной из акций протеста. Женщина говорит, что ее очень беспокоит обсуждение символики — проблема раздута.

— «Фашисты», «флаги» — что к чему? У нас человеческая жизнь ничего не стоит

Неважно, с каким флагом ходить, при чем тут символы! — возмущается она

В колонне встречаем Ольгу, ей 62 года, на акцию она пришла с собачкой Евой. Женщина рассказывает, что еще до пенсии она работала индивидуальным предпринимателем и была не согласна с политикой страны.

— Я за свободное будущее наших детей. Вы знаете, у нас же раньше не было никакой информации, только телевизор смотрели. А когда соцсети стали развиваться и я увидела, что творится на самом деле, я поняла, что нас обманывают. А сейчас все стало еще более напряженным.

Пенсионерка говорит, что за будущее страны переживать не стоит, несмотря на возможный спад в экономике в случае смены власти.

— Мы выходим не за кусок колбасы, мы хотим большего, чтобы нас уважали, чтобы за людей принимали. Ради такого можно и отказаться от материального благополучия. Это нужно, чтобы потом наши дети жили хорошо. Никто ничего разваливать не собирается! Это даже смешно!

Мы уточняем, важна ли для пенсионерки символика, как она относится к бело-красно-белому флагу.

— Главное, кто под флагом, а не какого цвета символика. Она не характеризует людей, — отвечает Ольга.

Женщина с фотографией Максима Знака — Татьяна, до пенсии она была экономистом, говорит, что не имеет к адвокатам никакого отношения, но хочет, чтобы они были свободны.

— Мы едины, они такие же белорусы, как и мы, — говорит она, рассуждая о протестных и провластных митингах.

Колонна дошла до площади Якуба Коласа. Там протестующие пенсионеры возложили цветы к памятнику, а Галина Логацкая закончила встречу стихотворением поэта и попросила сделать фото на память.

Что кричат вслед пенсионерам те, кто с ними не согласен, и как те к этому относятся

Окружающие к маршу относятся по-разному. Сначала из кафе-магазина «Лакомка» выходит женщина в голубом пальто и, увидев протестующих, кричит им: «Вы — невероятные». В этот же момент из заведения выходит другая женщина и кричит в толпу: «Вы — скоты!». Достойный материал по исследованию риторики противодействующих сторон.

За два часа протеста мы встретили всего четверых, активно выступивших против: кто-то кричал оскорбления, кто-то говорил, что протестующие продают страну, кто-то выкрикивал: «Фашисты!», кто-то спрашивал: «У вас что, пенсия маленькая?».

Татьяна работала технологом на предприятии, сегодня она вышла на митинг, потому что не согласна с нынешней политикой страны. Говорит, что с жалостью относится к тем, кто оскорбляет протестующих.

— Такие люди не интересуются историей своей страны, ничего не смотрят, кроме БТ, ничего не читают. Для них Беларусь, наверное, началась в 1945 году, а лучше — в 1918-м. Если бы они поинтересовались историей, у них, может быть, что-нибудь в голове поменялось.

Сама Татьяна читает новости в телеграме, говорит, что телевизор не смотрит из принципа.

Еще две женщины, которые захотели остаться анонимными, высказались об обвинениях от сторонников Лукашенко. Обе одеты очень стильно, выглядят хорошо, говорят, что раньше работали проектировщицами. Пенсия хоть и маленькая, но им хватает.

— Да дело не в пенсии! Наше поколение привело Лукашенко к власти, за это мы чувствуем вину перед своими детьми и внуками. Мы виноваты, что все эти 26 лет молчали. Мы никогда не простим властям все то, что происходило на Окрестина в первые дни после выборов. Мы, как граждане Беларуси, — за то, чтобы иметь права. А наши права каждый раз попирают, мы больше этого терпеть не можем. Хотим, чтобы наши дети жили в свободной и прекрасной Беларуси, поэтому мы выходим на улицы.

Тех, кто был активно против, мы видели всего несколько человек. В то же время колонну часто встречали сигналами машины, из окон выглядывали люди, прохожие показывали в поддержку знак V, две автомобилистки остановили на проспекте машины и подарили бабушкам цветы и конфеты, прохожие принесли воды.

Две молодые девушки, увидев проходящих по Октябрьской площади протестующих пенсионеров, говорят: «Очень вдохновляет, старики с нами!»

Если вам надоело бунтовать

Можно сказать, что сепарация завершается там, где появляется принятие. Это слово может вызывать внутренний протест: в нашей культуре под видом принятия часто «продают» идею покорности, безусловной любви и всепрощения — особенно по отношению к родителям. Но принятие не равняется смирению плюс терпению.

Первое условие успешной сепарации: необходимо признать, что отделение не завершено, а с родителями до сих пор существует сильная эмоциональная связь. Если вы раздраженно подумали: «Да нет у меня никакой связи, задолбали со своими родителями, мне с ними уже всё ясно!» — это тоже признак сильной связи с ними.

Второе. Нужно понять, какие опоры есть у вас в жизни прямо сейчас, на что можно полагаться: от материальных (работа или источник дохода, «подушка безопасности», комфортное личное пространство) и социальных (как близкие люди, которые могут дать помощь и поддержку, так и «слабые» социальные связи) до личностных (опыт и навыки, личные качества, знание себя и умение заботиться о себе).

Третье. Признать и отгоревать несбывшиеся надежды и ожидания. Головой мы понимаем, что прошлое не изменить, но надежда всё-таки это сделать или, по крайней мере, дождаться компенсации, сильна. Очень трудно отказаться от ожидания, что мама и папа всё-таки смогут принять и полюбить ребенка каким он есть.

Трудно согласиться с тем, что родители, возможно, никогда не смогут понять и поддержать ваш жизненный выбор, что в вашей жизни может и не случиться теплых семейных обедов по выходным, совместных поездок на рыбалку с отцом или эмоциональной близости с матерью.

Психотерапия помогает осознать свой сценарий взросления, отплакать несбывшиеся надежды и освободить место для чего-то нового. В том числе — для партнера, которому больше не нужно быть похожим на взрослого из прошлого.

Четвертое. Отделить реальных родителей от «интернализированных объектов» вашей психики — то есть от собственных субъективных представлений о них. Необходимо осознанно проанализировать эти представления и отпустить те, которые не имеют отношения к объективным качествам и причинам поведения конкретных людей, которым случилось родить и воспитать вас.

И, наконец, пятое: то самое принятие.

Спали по четыре человека на кровати

То, что 23 сентября памятная дата для всех домачевцев, — это не пустые слова. Историю детского дома здесь знают хорошо, хоть очевидцев тех событий уже нет в живых. Она передается из уст в уста, путешествует из поколения в поколение, оседает на подкорке сознания и пожелтевших страницах распечаток в школьной библиотеке.

Историю детдома отсчитывают с 1925 года, когда его открыли польские власти. Учреждение приютило маленьких белорусов, русских, украинцев, поляков и евреев. В 1941 году здесь проживало около 100 детей. Возраст — от грудничков до 12 лет.

В первый день Великой Отечественной войны бомбежка унесла жизни трех воспитанников детдома. Погибли трехлетние Коля и Моисей, с ними — четырехлетний Иван. Шестилетнему Роме и семилетней Наде повезло: их только ранило.

В тот же день сгорело одно из трех жилых зданий, и детям пришлось уплотниться. Места на всех было мало, а сироты продолжали прибывать. С началом войны в Домачевский детский дом стали отправлять детей погибших в боях пограничников, расстрелянных советских и партийных работников. В переполненных комнатах малыши спали вчетвером на одной кровати.

Домачевский детский дом, 1942 год. Фото: domachevo.com

Таисии Шахметовой в 41-м году было восемь лет. В Домачево она с семьей переехала весной 1939 года из Витебской области. Отца — партийного работника — отправили сюда на должность первого секретаря местного райкома. Когда началась война, Степан Шахметов был на учебе в Ленинградской академии. В оккупированном Домачево маленькая Тася осталась с мамой Евгенией и двумя братьями, Мишей и Валерой.

— У нас, как и в других семьях партийных и советских работников, не было никаких продуктов. Мы стали продавать или менять на еду свои вещи. Маме удалось устроиться на несколько месяцев воспитательницей в детский дом. Мы, мои братики Миша и Валерик, оставались дома, — вспоминала свои детские годы Таисия Шахметова в книге «Дети лихолетья» Владимира Павлова.

Монумент «Протест», установленный в 1987 году возле трассы на Домачево в память о расстрелянных детях

В мае 1942 года за связь с партизанами маму Таси арестовали и отправили в брестскую тюрьму. Там Евгения Шахметова погибла, дети остались в Домачево одни.

— До конца июля мы с Мишей поочередно ходили по деревням просить милостыню. Трудно было спасти Валерика — молока достать негде было. Малыш очень ослаб. Потом пришли люди и сказали, чтобы мы шли в детский дом. Тогда нас было еще трое. Решили, что пойду я с Валериком. Миша остался один, нанимался пасти коров и на другие работы, часто проведывал нас в детдоме, приносил что-нибудь поесть, — рассказывала Таисия.

К чему это может привести?

К запуганности, замкнутости, мнительности, постоянному чувству тревоги, постоянному сознанию того, что свои чувства и эмоции проявлять нельзя. Но если ему объяснить, что его поведение не было похвальным, и попросить так себя больше не вести, а если чего-то хочется, то можно просто и спокойно сказать об этом, то от протеста к протесту их сила начнет уменьшаться.

Ребенку надо дать понять, что помогают не крики и топанье ногами, а вежливые и спокойные просьбы.

Есть еще один момент, о котором нельзя забывать: иногда дети настолько сильно проявляют свои негативные эмоции и чувства, что самостоятельно им трудно успокоиться. И, чтобы не «пичкать» детский организм таблетками и пилюлями, воспользуйтесь комплексом успокоительных и успокаивающих лекарственных трав.

Конечно, это не все возможные способы и советы, потому что все дети разные, различается их поведение и по возрастным группам. Поэтому в случаях, когда разговоры не помогают и перепробованы все средства, стоит обратиться за помощью к специалисту!